Шишкин Анатолий Алексеевич

Шишкин Анатолий Алексеевич - родился 15.10.1936 г. в селе Гилев Лог Алтайского края. Воспитывался только матерью, отец погиб на фронте. Поэтом, журналистом Анатолий стал по призванию, которое ощущал с детства: стихи начал писать с семи лет. Свое первое произведение на шести тетрадных листах посвятил деревенскому трактористу и отправил сразу в Союз писателей. Вскоре в алтайское село из Москвы пришел ответ. Его читала вся деревня. На красивой лощенной бумаге с печатями и штампами юного поэта благодарили за стихотворение и рекомендовали больше читать художественной литературы. Подростком приехал в г. Ленинск-Кузнецкий, окончил горный техникум, работал на шахте, потом - на обогатительной фабрике. Приносил свои стихи в редакцию "Ленинского шахтера". Время от времени их печатали и в областных изданиях. В той же газете раз за разом стали появляться и корреспонденции Анатолия Шишкина. Автор рассказывал о своих товарищах по работе, о нелегком шахтерском труде. Журналистская работа по-настоящему увлекла одаренного парня. В 1963 году его приняли в штат редакции газеты г. Ленинск-Кузнецкого, где Шишкин прошел хорошую газетную школу. Уже через четыре месяца его назначили заведующим отделом. Работал, писал, окончил заочно педагогический институт. Стал настоящим профессионалом. В 1969 году А.А.Шишкин назначен заместителем редактора городской газеты "За коммунизм" г.Березовского. В 1973 году был переведен в город Осинники, где по праву занял должность редактора городской газеты "Маяк коммунизма" и трудился около 20 лет, не жалея себя. Был настоящим руководителем - требовательным, строгим и добрым одновременно. Но писать стихи он не бросал никогда. Не забрасывал редакции своими рукописями. Писал больше для души. Только однажды, в 1996 году, удалось издать Анатолию Шишкину тоненький сборник стихов - добрую светлую книжечку, которую автор назвал "Шахтер живет полжизни на земле". Умер поэт в 2000 году.

Не дорога, а песня

Десять верст - и все лесом,

Десять верст - как по сказкам.

Голубою завесой

Лес июльский обласкан:

Воздух смолью пропитан,

Напоен ароматом,

Встали мачтами пихты

Возле сопок горбатых.

Разбрелись, будто стадо,

Недоростки-березки -

Неизбывна их радость,

Неослабна их хлесткость.

Говорил мой попутчик,

Поправляя котомку:

"Встать бы кедром над кручей,

Лечь бы звонким протоком,

Родником разжурчаться б

У черемушных кущей!

Есть ли большее счастье?!

Есть ли лучшая участь?!

Я ему не ответил

(Не ответил - и надо ль?!):

"Жить бы вечно на свете

С красотой этой рядом!"

Десять верст - и все лесом,

Мимо елей и кедров.

Не дорога, а песня,

Не дорога, а щедрость.

Возвращение

Среди коры шершавой,

Под майскими лучами

Еще ручьи дышали,

Уже грачи кричали.

Мы стягивали куртки

И - прямо за уклоном

Раскидывали руки,

Тяжелые, как тонны.

И обрушалось небо

На нас прозрачной глыбой.

Тому, кто в шахте не был,

Так небо не увидеть.

Не четок и не точен,

Им слышен по-другому:

И треск набухших почек,

И воробьиный гомон.

А нам весна гремела,

Как колокол стозвучный,

И перед ней немели

Усталость, невезучесть...

Трава, как будто щеткой,

Не ласково, не грубо -

Нам щекотала щеки

И освежала губы.

Все выше, выше, выше

Уносит птаха песню.

Мы не из шахты вышли,

Мы из земли воскресли.

Мы были с нею слиты,

И более чем слиты -

Что нервы аргиллитов,

Что сердце антрацита.

А небо, словно небыль,

Висит прозрачной глыбой.

Тому, кто в шахте не был,

Так небо не увидеть!

* * *

Где ручей берет начало?

Показался долгим день,

Солнце жаркое качалось

В расплескавшейся воде.

А ручей нырял в осоку,

Укрывался в тальнике,

Снова нотою высокой

Отзывался вдалеке.

Не мутнея, не мелея,

Не сбавляя звонкий бег,

Вдоль полей у тополей он

Яркой лентой голубел.

И просил я поздним часом,

Прикорнув у бережка:

- Ты, светлышко, не кончайся,

Ты, звенышко, не смолкай.

Продержись еще немножко,

Успокоишься в лесу...

Хочешь, я тебя в ладошках

Через кочки пронесу?

***

Вышиваю думочки

Зайчиками, розами,

Чтобы меньше думалось

Вечерами поздними.

Чтобы реже плакалось

В тихом одиночестве,

Вспоминая Якова

Кузьмича по отчеству.

Вспоминать-то нечего -

Не его вина:

Три счастливых вечера,

А потом - война.

Было время - плакала,

Будто полуночница:

Где могилка Якова,

Кузьмича по отчеству?

Вспоминать-то нечего

И придумать нечего -

Три коротких вечера,

А разлука вечная.

Холодно, ох, холодно

В одинокой горнице...

Пролетела молодость -

Кто за ней угонится?

Чтобы меньше думалось

Вечерами вьюжными,

Вышиваю думочки

Никому не нужные...

Последний монолог

Вам, мои заношенные туфли,

Говорю последний монолог,

Вас заброшу в дальний угол кухни -

Что же делать, если вышел срок!

Послужили вы мне маловато

/Не умею, стало быть, носить/,

Если бы, конечно, по асфальту,

Если бы, конечно, на такси...

Если б по начищенным паркетам

Пошагать на зависть сотням глаз...

Только я люблю зимой и летом

Прямо по сугробам, через грязь...

Так за день находишься, бывало,

Что порой задремлешь на ходу.

Тут не то, что туфли, тут, пожалуй,

Сапоги болотные сдадут.

Ведь дорог нетореных - без счета,

И кому-то надо их торить,

Топать через топи и болота,

С верстами по-свойски говорить.

Обойдемся, туфли,без упреков!

/Ну какой тут может быть упрек?!/

Чем служить без пользы и сверх срока,

Лучше с пользой, хоть короткий срок...

* * *

Будь мне эхом, звонким эхом ,

Отзовись на смех мой смехом,

Отзовись на песню - песней,

Веселись, когда я весел.

Будь ручьем, журчащим в чаще,

Будь звездой незаходящей,

Будь тропою, будь слепою

К всяким выходкам пустячным..

Но когда тебе солгу я,

Но когда солгать смогу я -

Будь грозою,

будь слезою,

Разъедающей глазницы.

Не подумай быть тропой,

Ни за что не будь слепою,

Запрети мне даже сниться

В день, когда солгать смогу я.

Уголь

В институтской читалке листы шелестели,

И зубрили мальчишки, от скуки сомлев:

"Уголь - это остатки забытых растений

И существ, проживавших на древней земле".

В кабинетной тиши, на страницах тетрадных,

Под подушкой лежавших у нас до зари,

Так все было наглядно, и просто и складно,

Хоть пригоршней тот уголь иди и бери.

Уголь - это не то... Вот когда от нагрузки

Прогибаются вниз и скрипят рештаки,

И лопату схватив, откровенно, по-русски

На ладони с улыбкой плюют горняки -

Это уголь... Когда , чертыхаясь от злости,

В пятый раз бригадир телефон теребит:

"Лес давайте... Алло... Вы мне басенки бросьте,

Или вместо столбов нам стоять, может быть!?" -

Это уголь... Когда в освещеньи неярком

Не рассмотришь черты перепачканных лиц,

А ребята тебя понимают по знакам ,

По коротким: "Повыше! Правее! Взялись!" -

Это уголь. Не тот, что остатки растений -

Боль в суставах твоих, пот на грязной спине...

Вспоминаю порой институтские стены

И немного смешно вдруг становится мне.

Незарегистрированным пользователям доступны комментарии только из системы "Вконтакте".
Пожалуйста зарегистрируйтесь.