Завьялов Василий Петрович - родился 5 марта 1931 г. в Алтайском крае. Детство и юность прошли в Кемеровской области, студенческие годы - в Томске. Василий Петрович в своей жизни многое успел, повидал, испытал: был шахтёром-проходчиком в шахтах и карьерах Кузбасса, геодезистом в сибирской тайге, на реках Лене, Оби, Вилюе, Алдане, в Саянских и Верхоянских горах, даже на Колыме. В 1955 году с дипломом геодезиста начал работать на Якутском аэрогеодезическом предприятии. Через десять лет, в конце 60-х годов прошлого века с северных краёв вернулся в Кузбасс. Приехал в Березовский, более пяти лет работал на инженерных должностях. Окончил высшую партшколу. Большие литературные способности позволили ему публиковаться. Стал одним из первых сотрудников городской газеты, где работал корреспондентом и заместителем редактора. В 70-х годах уехал в Пензенскую область, где жил и работал в городе Кузнецке: корреспондент многотиражной газеты "За прогресс", корреспондент городской газеты "Кузнецкий рабочий", собственный корреспондент газеты "Пензенская правда". Исходная информация о поэте нашлась в Интернете (электронной версии городской газеты Кузнецка от 7.01.2004 года). Для поколения шестидесятников, к которому принадлежал Василий Завьялов, весь его жизненный путь - романтика. Но его на самом деле может пройти только сильный духом, несгибаемый человек. Эта его стойкость и проявилась в такой неспокойной профессии, как журналист. А лирику он воплощал в стихах, которые писал всю жизнь. Издал несколько сборников. Первый - "Малиновый журавль" - вышел в Кемеровском издательстве. "В нашем Кузнецке нет и не было поэтов, равнозначных Василию Завьялову, а его творчество - факел, летящий в будущее," - говорится о поэте в газетном материале, посвящённом теперь уже его памяти.
Здравствуй, утро!Из палатки утром выйду,
Из сумы ведерко выну, Улыбнусь я солнцу сонно И помчусь к реке со склона. По траве густой, ворсистой, По траве, такой росистой... И ведерко озорное Рассмеётся вслед за мною, Звонким хохотом зальётся, В речку с ходу окунётся. Как стекло - расколет вдрызг, Вскинет к солнцу бисер брызг, Звякнет дном и захлебнётся, Мелочь рыбья прочь метнётся. А потом и я, как гусь, В речке той пополощусь. От струи её кипучей, От воды её колючей Сгинет сон, умчится лень, Как испуганный олень. Освеженный, обновленный, Встану на берег зелёный, Гляну в солнечную высь: - Здравствуй, утро! Здравствуй, жизнь!
Берёзовский в 70-е
Минула полночь.
Ветер зол и хлесток. На улицах бесчинствует пурга. Наш город, угловатый, как подросток, Спокойно спит, закутавшись в снега. Мне видно сквозь узор морозных кружев, Как гаснут в стылых окнах огоньки, И у обочин горбятся от стужи В сугробах молодые топольки. А ветер бьет их, налетев с разбегу, А ветер рвет, как разъяренный дог. Но и во сне, подобно человеку, Растет, растет наш юный городок. Прислушайтесь, как днями и ночами, И в ведро, и в ненастье, и в пургу Мужающими крепкими плечами Все дальше отжимает он тайгу. Пусть, если отмести пустую фразу, Здесь нет пока чарующей красы - Но и Москва построилась не сразу, Как говорили часто на Руси. Пусть впереди и пот солено-горький, Тоска дождей и снега кутерьма - Но взгляньте-ка, как встали на пригорке В осинник забежавшие дома. В грядущее взгляните ясным взором, Сквозь годы, не сквозь тридевять веков: Вон средь лесов лежит красавец-город Строителей, поэтов, горняков. Пусть скептик улыбнется тут. Напрасно. Нет, я не нафальшивил ни на грош, Другие, может, древностью прекрасны, А этот город юностью хорош.
Весеннее
Вьюга злиться перестала,
Ветер легок на ходу. Солнце лунки пролизало В голубом озерном льду. На дорогах в след широкий Набралась вода уже, И оттаивают строки О любви в моей душе. О моей весенней грусти, Не открытой никому, И о том, как мчатся гуси Вновь к гнездовью своему. А за ближнею лощиной, Километрах в трех иль двух, Греет холм свою плешину, Скинув заячий треух.
Монтажники
То прицепившись к балке ловко,
То на весу, то на боку, Не парни - дьяволы в спецовках, Они работают вверху. Верней, не дьяволы, а маги, Еще вернее - мастера. Их куртки плещутся, как флаги, Над стройкой с самого утра. Металл звенит, поет и стонет, Звучит, как праздничный аккорд, Под их мозолистой ладонью, Большой и жесткой, словно корд. А рядом ветер бьется шалый, А рядом солнце в облаках. Все, до последней гайки ржавой, Перебывает в их руках. Все оживится в пальцах грубых, Где въелась ржавчины пыльца. Как вены, вытянутся трубы, Моторы вздрогнут, как сердца. И ясным светом лампы брызнут. И под высоким потолком Затараторят механизмы Своим железным языком. Настанет день - обычный, скромный, Когда сквозь этот лязг и гуд Вслед за комиссией приемной Ребята по цехам пройдут. И враз, окинув все глазами, Быть может, усомнятся вдруг: - Неужто, сделали мы сами Все то, что есть теперь вокруг?! И после долгих дней работы Прорвется вдруг из глубины На лица, светлые от пота, Сознанье собственной цены.
Малиновый журавль
Четвёртый день по вечерам
Над засыпающей долиною, В лучах заката весь малиновый, Тревожно носится журавль. И плачет, и зовёт, и сетует, Над сонной мечется водой, Как чьё-то сердце, вдруг задетое Непоправимою бедой. Бедой, никем не разделённою. Лишь вторит где-то вдалеке Глухой тайги тоска зелёная Его малиновой тоске. И мне утешить птицу хочется, Пригреть, как малого птенца. Его мужское одиночество Я разделяю до конца.
Просмотров: 5677
Незарегистрированным пользователям доступны комментарии только из системы "Вконтакте". Пожалуйста зарегистрируйтесь. |