Российская армия не победила бы даже Польшу
Пятидневную войну с Грузией в августе 2008 года Россия официально считает военным успехом и доказательством возрождения армии. Однако российские эксперты сразу же по окончании конфликта подвергли сомнению эти уверения.
Один из аналитических обзоров по этому вопросу подготовили Константин Макиенко и Руслан Пухов, руководители занимающегося армией и военной промышленностью московского Центра Анализа Стратегий и Технологий, а также издатели журнала 'Moscow Defence Brief'.
Журнал, который вначале частично финансировался НАТО, часто цитирует мировая пресса, а библиотеки западных высших учебных заведений рекомендуют его как ценный источник информации не только о вооруженных силах России.
Макиенко и Пухов осенью прошлого года провели несколько сот интервью с непосредственными участниками войны - российскими солдатами и офицерами, жителями Южной Осетии, они беседовали также с грузинскими военными и политиками. Пухов, который является членом Общественного Совета при министерстве обороны России, собрал высказывания на тему хода войны и ее последствий у высших российских офицеров.
Ценным материалом для Макиенко и Пухова оказалась также информация, полученная от военных атташе западных государств, которые сразу после окончания войны были допущены в грузинские базы, подвергшиеся атаке русских.
Вацлав Радзивинович: Каковы самые важные выводы, к которым вы пришли после войны России с Грузией?
Константин Макиенко и Руслан Пухов: Что сегодня вооруженные силы России были бы не в состоянии вести конвенциональную войну не только с противником столь мощным, как США или НАТО, то даже с Турцией или Польшей.
В.Р.: Но везде, не только в России, говорят, что в августе российские солдаты показали себя очень даже неплохо?
К.М. и Р.П.: Как всегда. В этой войне принимала участие расположенная на Кавказе 58 армия и воздушно-десантные дивизии. Это лучшая часть наших вооруженных сил, части, которые 12 лет воюют с чеченцами. Практически у всех офицеров есть большой боевой опыт.
Им впервые пришлось столкнуться с врагом, располагающим равной, а иногда и превосходящей силой огня. И в первый раз они оказались под бомбами авиации противника. А среди рядовых, отправленных в Южную Осетию, было много солдат-срочников, молодых парней, которые никогда не были под огнем.
Насколько нам известно, не было случаев трусости, паники. Хотя техника ломалась, наша авиация не защищала армию от атак грузинских самолетов, а в частях царил полный хаос, солдаты делали свое дело и шли вперед. Российская армия показала, что она не потеряла самых главных своих достоинств - личной отваги, решительности, стойкости солдата.
В.Р.: Высокий боевой дух вашей армии вызывает удивление. Столько говорится о том, в каких отвратительных условиях служат солдаты, как жестоко к ним относятся офицеры.
К.М. и Р.П.: Это тоже традиция. У нас всегда, испокон веку, к солдату относились, как к скоту. И, однако, перед лицом врага они, как правило, проявляли необыкновенную стойкость.
В августе наша армия шла в бой, уверенная, что она защищает правое дело. Значительно хуже было, когда начиналась первая чеченская война. Тогда солдаты знали, что политики втягивают их в ненужную авантюру. Но, хотя и подавленные, они шли и сражались.
В.Р.: Откуда берется решимость у солдат, которые имеют полное право чувствовать себя обиженными своим государством и начальниками?
К.М. и Р.П.: На Западе о нашем солдате говорят, что он такой покорный, потому что у него душа раба. В дневниках участников битвы под Бородино можно прочитать, что наши полки целый день стояли на поле боя, расстреливаемые артиллерией французов, но не отступили ни на шаг. По мнению авторов, это было всего лишь свидетельством рабской покорности.
Если бы таким героизмом отличились немцы или , это вызвало бы восторг их мужеством, рыцарской честью. А почему русским отказывают в чувстве собственного достоинства, ответственности за страну?
В.Р.: Если есть такие причины гордиться, то почему вы утверждаете, что ваша армия не в состоянии была бы противостоять действительно сильному врагу?
К.М. и Р.П.: Личного мужества, стойкости и боевого опыта достаточно, если приходится воевать с таким врагом, как чеченцы или грузины. Но против американцев, англичан и даже турок или поляки сегодня этого мало.
Впрочем, и у грузин были шансы. Если бы их армия была чуть больше, если бы их лучшая бригада была в Грузии, а не в Ираке, война могла бы пойти иначе.
Грузины под огнем нашей артиллерии и бомбами пали духом через два дня. И ничего странного. Солдата, который впервые оказался на фронте, надо отвести в тыл через сутки. Дать ему выспаться, вымыться, успокоиться. Грузинское командование не могло этого сделать, потому что у них не было резервов. Если бы противник имел резервы и был чуть сильнее, результат войны мог бы быть другим.
В.Р.: Почему?
К.М. и Р.П.: Современная война - это сражение авиации и обеспечивающей связь электроники. Наша авиация свою миссию выполнила очень плохо. Бои начались ночью. Утром от артиллерии, обстреливающей Цхинвали (столица Южной Осетии) не должно было остаться ничего. Нашим летчикам от баз в Моздоке и Ханкале до Цхинвали было несколько минут лету. А между тем грузинская артиллерия утром оказалась невредимой, потому что у нас нет самолетов, приспособленных к ночным боям. Воздушные силы в течение трех дней не могли подавить слабую противовоздушную оборону Грузии. Наши Су-24 бомбили авиабазы грузин совершенно нерезультативно. Как рассказывают западные военные эксперты, взрывалась лишь каждая третья сброшенная бомба. Во время мы войны мы потеряли 11 самолетов. Для кратковременного маломасштабного конфликта это много.
В.Р.: Может, так плохо только на Кавказе, где у России нет сильного противника?
К.М. и Р.П.: Нет. В Калининградской области, прямо на нашей границе с НАТО располагается знаменитый гвардейский полк истребителей имени Покрышкина. Там у нас 40 Су-24, 40 пилотов. Летать могут только две машины. В других местах то же самое.
Сегодня мы регулярно два раза в месяц слышим о катастрофах военных самолетов. Раньше этого не было, потому что армии не хватало горючего, и машины стояли на земле. Сегодня горючее есть, летчики тренируются, но, как оказалось, - на старой рухляди.
В.Р.: Как в Грузии показала себя связь российских войск?
К.М. и Р.П.: Никак, ее практически не было. Когда наши части оказались в Грузии, они действовали совершенно беспорядочно. Десантники воевали самостоятельно и так, как они обучены, - только вперед, ликвидируя по пути все, что может сопротивляться. Они шли на столицу Грузии, так как не знали, что командование хочет, чтобы они остановились. И они взяли бы Тбилиси, если бы их не догнал на уазике офицер, который устно передал приказ.
В.Р.: Сколько сегодня в России боеспособных войск?
К.М. и Р.П.: Если не считать Стратегические Ракетные Войска, то мы должны признать, что для выполнения боевых задач у нас пригодны около 250 тысяч солдат, то есть примерно пятая часть всех служащих в армии.
Остальные сидят в казармах и только сами себя охраняют, а мы должны иметь 300-тысячную армию, такую же, как у Франции. Наша экономика сравнима с французской, и мы можем себе позволить такую армию. Меньше, чем сегодня, но хорошо обученную и хорошо вооруженную.
В.Р.: Гарантируют ли объявленная осенью реформа армии и программа ее перевооружения, что у России будут такие вооруженные силы?
К.М. и Р.П.: На это трудно рассчитывать. Мы погружаемся в кризис, от планов закупки новой техники придется отказаться.
Автор Вацлав Радзивинович Источник
Главная 
