Интервью с Жванецким и Митяевым

- Вы знаете, сначала нам кажется, что большой успех – закончить школу, и лучше с золотой медалью. Но когда это происходит - появляется новый барьер, и нам кажется, что самое главное – поступить в институт. Когда мы его заканчиваем, то снова оказываемся в раздумьях, понимаем, что это совсем не главное, а главное теперь – устроиться на работу. И даже если ты устроился на работу – и это не главное, а главное – добиться каких-то результатов в своей работе. Вот так и жизнь проходит. А хвастаться мне особо нечем. Среднего моего сына выгнали из института, он отслужил в армии и до сих не может определиться - чем же ему заниматься. Старший тоже пока не определился с родом деятельности, но учится в институте и может быть даже его и закончит. Остаётся надеяться на младших – дочь в первом, сын во втором классе и у них всё ещё впереди, но опять же как сказал Михал Михалыч –«взаимоотношения с детьми не сложились, будем рожать до полного взаимопонимания».

- Вы в своём выступлении говорили, что шахтёрские города вам всё больше и больше нравятся. А чем вам нравятся шахтёрские города?

- Тем, что публика понемногу начинает теплеть. Это не так просто – людей брать с работы и раскачивать. Я пишу тоже не так просто, и читать не так просто, я стал писать иначе. И чувствую, как теплее становится, как я приспосабливаюсь к ним, как они приспосабливаются ко мне, мы становимся всё ближе. Это как поэзия – её не так просто понять, к ней надо приучать. Сегодня было лучше, в следующий раз будет ещё лучше. Постепенно.

- В процессе выступления, конечно же. У меня ведь много с собой разного, где-то почитаю, что-то расскажу. Если увижу, что публика начинает отходить от меня, смотреть по сторонам, рассказываю из жизни: с кем я встречался, какую-нибудь историю – людям это интересно.

-С одесситов вы часто списываете свои шутки. А с кузбассовца можно списать что-нибудь колоритное? Мы, кузбассовцы, можем шутить?

- Вы у меня спрашиваете? Я думаю, вы можете шутить: вы друг за другом ухаживаете, вы целуете друг друга, а как это делать без шуток, без юмора? Одна умная женщина сказала – очень умная – что она больше всего ценит в мужчине юмор и доброту. Я думаю, это самое главное. Сейчас понимаю. Когда радиостанция «Серебряный дождь» в позапрошлом году спросила: «От кого женщины хотели бы иметь ребёнка?», большинство назвали меня. Мы обошли даже Максика Галкина и прочих красавцев. Это был абсолютный, беспристрастный опрос – я сам в нём участвовал. Мне было страшно приятно, что женщины оказались так практичны, с таким вкусом, что они всё-таки… Секс-символ – это секс-символ, а ребёнка!.. От лысого, толстого – но тем не менее. Я даже сам думаю, что они правы.

- Получается, что тоже самое. Обожаю женщин с юмором. Это всегда такой юмор, это всегда так чувствуется! Это так украшает! Вот женщины иногда «поддувают» губы, либо грудь – пластические операции. Для кого? Для мужа? Вряд ли. Жена надоедает мужу целиком. Не думаю, что может надоесть только одна её часть – грудь, губы. Поэтому – только чувство юмора, только ум. Он сразу преображает человека. Жена – человек, с кем близок, не важно, молодо она выглядит или нет. Только для посторонних это существенно. Конечно, приятно, когда женщина выглядит молодо, но если это жена, то много хлопот с этим. Пусть лучше постарше. Постарше – поспокойнее. Мы там потом разберёмся с её возрастом.

- Кому сколько лет? Мне? Портфелю? Да ладно, я вас умоляю – вы считаете это шутками? Нет, я… Короче, ребята, когда я впервые пошутил Райкину в лицо, это был, наверное, 67-й год. И потом Райкин сделал из моих шуток и жалоб спектакль, который назывался «Светофор». В общем, с 67 года. Потом много было и спектаклей, и книг – это всё есть на плёнках. Это всё живёт. Народ цитирует. Но я не могу повторяться – мне совесть не позволяет. Я мог бы сейчас выйти и читать всё старое и с бешенным успехом. Но – совесть…Будут говорить: «Он читает старое». Не могу.

- Да нет, приятно. Это может быть тяжело, когда это неожиданно. Народ сейчас более менее такой.. ну.. воспитанный. Не мешает. Никто тебя не видит, ты занят, ты что-то читаешь, не очень тебя будут теребить… А портфель? Он от отца мне перешёл – значит ему больше лет, чем мне. Отец мой был земским врачом в Одессе. Ходил с этим портфелем по вызовам. Он говорил – портфель должен быть маленьким, только чтоб бумаги. Потому что в советское время портфели были огромные, и там всё было: колбаса, яйца - всё, что покупал. Подушка для командировки – потому что мало ли что? Складной матрас надувной, потому что вдруг случится любовь, мало ли что? Я знал такого человека. Он доставал матрас, накачивал его ногой, и бывали даже успехи в этой области, но матрас долго надо было накачивать. Потом он спускал воздух и засовывал обратно в портфель. Огромные были портфели. А вот отец ходил с таким (показывает на свой портфель). Истории болезни у него здесь были. И у меня – тоже. Только у меня из другой области.

- К Петросяну? В принципе, отношусь хорошо, потому что он и в советское время собирал много публики и сейчас собирает. Отношусь хорошо. Но вы видите, какое неприятие всей умственной общественности! Все люди, мало-мальски соображающие интеллектуально, начинают почему-то именно на него сваливать вину за тот юмор, который сейчас звучит с экранов. Сейчас многие перешли в такую область… Все мы знаем, что такое секс и чего там вышучивать? В этом месте? Нечего там шутить. Кончается либо болезнями – не пошутишь, либо любовью – тоже не пошутишь.

Настоящая любовь – это всегда трагедия, это драма. Кто-то всегда выходит из это-го чувства первым, а второй ещё остаётся – это дикая трагедия. А народ вот всегда как-то на эту тему… Да и я сам как-то…

- Ну что вы заладили – шутки, шутки! Ну, извините, ну какие шутки! Вы бы сказали Пушкину – вот когда сложнее рифмы делать? Вот примерно так же и это звучит. Это не распадается на отдельные шутки, я не знаю почему. Это вообще не шутки! Это мысли, это юмор. Сложнее сейчас, конечно. Во время советской власти было очень чётко ясно – все были единомышленниками: противниками советской власти были все. От первого секретаря ЦК до дворника, который защитил диссертацию только что. Объединялись, повторяли остроты, мысли повторяли бесконечно. Раньше нужна была смелость – сейчас нужен талант. Соревнование, огромное соревнование. Рост, сбыт, рыночная экономика - ну вы сами видите. Юмора огромное количество - попробуй уцелеть! Однако сейчас мы попадаем, как мне кажется в такую политическую ситуацию где, всё-таки, голоса звучат всё глуше. Вы же видите - уже кроме юмора на каналах мало что говорится, и поэтому снова возникает тот юмор, который был в советское время. То есть – он в подполье, но очень слышен.

С. ПОПУРИЙ